Эйвери впорхнула в родные стены отцовского дома, втягивая носом этот аромат уюта и тепла. Как же здесь было хорошо, радость переполняла её, заставляла улыбаться, от чего девушка, казалось, светилась. Она всегда чувствовала себя здесь в полной безопасности и истинном комфорте. Пожалуй, даже собственная квартира, которую девушка снимала не приносила столько спокойствия и душевного равновесия, сколько приносили стены этого дома. Должно быть, дело было в воспоминаниях, которые сочились с каждого здешнего уголка.

– Пап! – крикнула девушка, ставя не большо чемоданчик на пол. – Мы приехали!

Эйвери, вместе со своим парнем Робом, приехали на все выходные к отцу девушки, так как у него намечался праздник – день рождение, а так уж сложилось в этой семье, что эти дни празднуются исключительно в присутствии всех членов семьи, коих было не так уж и много. Девушка сомневалась, стоит ли тащить на праздник Роба, но отцу он нравился, так что почему бы и нет.

Из кухни, потирая руки вышел Коннорс-старший, широко улыбаясь и приветствуя свою дочь, которую неизменно звал «солнышко». Ей было уже далеко за двадцать, а он продолжал утверждать, что сколько бы лет ей не было, он будет считать её своим маленьким солнышком. Но девушку это никогда не смущало. Потому что то тепло и доброта, что сквозило всякий раз от этого ласкового слова, окутывало её в кокон любви и заботы.

– Луис уже приехал? – поинтересовалась Эйвери, дождавшись, пока отец выпустит её из теплых объятий. Но, как оказалось, они его опередили и приехали раньше. Других гостей тоже не виднелось, и Эйвери решила, что их отсутствие только на пользу, не будут мешаться, шаркая на кухне и отвлекая бесполезными разговорами от готовки ужина.

Роб понес вещи наверх, а Эйвери отправилась на кухню. Она собрала волосы, надела фартук и принялась помогать отцу с приготовлением. Гостей много не будет, но он явно задумал удивить всех своим кулинарным талантом. Вместе они были очень дружной командой. Через какое-то время спустился Роб, погруженный в свой телефон и сказал, что ему надо отойти позвонить по работе, и чтобы не мешаться, он пойдет на задний двор. Девушка нахмурилась, но ничего не сказала. В последнее время, слишком уж много времени он уделяет работе. Раньше за ним такого не наблюдалось.

Еще через час, в коридоре послышался голос Луиса. Эйвери вышла с кухни, махнув рукой.
– Мы тут, – она улыбнулась. – Привет. – девушка чмокнула брата в щеку. – Пока еда в духовке, пойду найду Роба. Пап, мы ведь поставили таймер, да? – она кивнула, услышав утвердительный ответ, и пошла на задний двор, на ходу снимая с себя фартук.

Роб сидел на крыльце, разговаривая по телефону. До Эйвери дошли лишь обрывки его фраз «я тебя тоже» и «скоро увидимся». Она кашлянула, и парень, вздрогнув, убрал телефон от уха, быстро сбрасывая звонок. Он поднялся, приобнял её одной рукой и поцеловал в висок. Ей хотелось задать пару вопросов о звонке, потому что сердце преисполнилось сомнениями, но она промолчала.

Они вернулись на кухню, где брат и отец о чем-то разговаривали. Рука Роба все еще прижимала девушку к себе. Он немного неприязненно посмотрел на её брата, но потом широко улыбнулся, приветствуя его, хотя улыбка мало походила на искреннею.
**
Эйвери сидела на кушетке, стоящей под раскатистым одиноким дубом, который стоял в их крохотном саду. Отец не желал его срубать раньше, а когда тот разросся, то и вовсе решил не тратить на это времени и силы. Девушка обожала этот дуб, с ним было связано множество прекрасных воспоминаний из детства и юношества. Эйвери поднесла кружку с ромашковым чаем ко рту и, предварительно подув на напиток, сделала глоток. Сад освещался плохо, а вот заднее крыльцо дома уже лучше. В тени дуба можно было прекрасно спрятаться, так, что тебя никто не заметит. Подростком, она часто тут пряталась от суеты своей жизни. Её скромный уголок. 
Была уже поздняя ночь. Уснуть ей мешали навязчивые беспокойные мысли. Праздничный ужин, казалось, прошел хорошо, и даже спокойно, но что-то не давало ей полного покоя. Как ей казалось, дело было в Робе. В последнее время, он странно себя вел: часто задерживался на работе, не отвечал на звонки, игнорировал сообщения, а потом резко отвечал. Сегодня постоянно отлучался поговорить по телефону и обязательно где-то прятался, чтобы разговор никто не слышал, хотя и ссылался на работу и что не хочет мешать. Она подозревала его в измене, хотя ни едниного доказательства у нее не было. Вот только её это почему-то совершенно не трогало. Она сегодня она четко осознала, что её чувства к Робу сильно охладели. Эйвери и до этого задумывалась, идут ли их отношения в том русле, которое ей было нужно, или нет. С каждым днем, она понимала, что что-то не так, и в первую очередь это касалось её чувств. Сегодня, когда они все вместе сидели за столом, девушка поняла, что он просто не может быть частью этой семьи, и что она не хочет видеть его этой самой частью. Ей не нравилось, как Роб вел себя по отношению к Луису, зло шутил, подкалывал и бросал неприветливые взгляды. Когда они остались вдвоем, она спросила у него в чем причина такого поведения, на что тот ответил «не понимаю о чем ты» и сменил тему. И её это злило.

Она услышала скрип досок и оглянулась. Её брат вышел из дома и посмотрел в её сторону, прямо на нее. Девушка даже подумала, а не купил ли он в магазинчике ведьм зелье, чтобы видеть в темноте, но на кой черт оно ему сдалось. Нет. Он просто слишком хорошо её знал. Луис неспешно двинулся к ней. И от его одомашненного вида на душе у неё потеплело. Губы девушки растянулись в улыбке.

– Хочешь ромашковый чай? – предложила она, протягивая ему свою кружку, когда парень сел рядом. Луис вежливо отказался. – Как хочешь, – она сделала глоток, слабо поморщившись. Она так долго размышляла, что чай успел остыть.

– Тебе тоже не спится? – поинтересовалась Эйвери, кладя ему голову на плечо. Её переполнило чувство любви и нежности. Луис – был самым дорогим человеком для неё, самым важным. И она ни на чтобы не променяла вот такие минуты, когда они вот просто сидят вдвоем, в тишине этого мира, скрытые тенью высокого дуба. Он был теплым, почти горячим, и его тепло не походило ни на какое другое. Только с ним она чувствовала себя… собой.